Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]
— Вовсе нет.
Услышав такой торопливый ответ, она добродушно засмеялась.
— Тогда ты должен согласиться с отцом. Юлии нужна зрелость и стабильность, которые может дать ей муж. В молодом человеке таких качеств не встретишь.
— Девушку в мужчине интересуют не только зрелость и стабильность, мама, — сухо сказал он.
— Любая девушка, обладающая здравым смыслом, понимает, что характер и разум оказываются долговечнее обаяния и внешней красоты.
— Сомневаюсь, что от такой мудрости Юлии станет легче.
— Какие бы сцены тут Юлия ни устраивала, ей все равно придется подчиниться решению отца, и ей самой же будет лучше, — Феба сложила перед собой руки и разглядывала их, — если только ты не спровоцируешь ее на непослушание.
Марк сжал губы.
— Ее не нужно ни на что провоцировать, мама. У нее своя голова на плечах!
— Ты же сам понимаешь, что оказываешь на нее заметное влияние, Марк. Если бы ты с ней поговорил…
— О, нет, мама, только не это. Если бы я мог решать судьбу Юлии, она бы имела право выбирать того, кто ей нравится.
— А кого бы ты хотел видеть женихом Юлии?
В этот момент Марк вспомнил того красивого плута, с которым Юлия встретилась во время зрелищ. Скорее всего, крестьянин. Марку неприятно было вспоминать этот эпизод. Желваки заиграли на его скулах. Все девушки так падки на красивые мужские лица, его сестра не исключение. Но, как бы то ни было, он от своего мнения не отступит.
— Клавдий Флакк ей не пара.
— Думаю, ты глубоко заблуждаешься, Марк. Мы тебе не говорили о том, что не отец приходил к Клавдию Флакку. Клавдий Флакк сам пришел к нам. Он влюблен в нее.
* * *Клавдий Флакк и Юлия под бдительными взглядами двух главных жрецов храма Зевса обменялись облатками пшеничного хлеба под названием фар. Юлия была бледна и не выражала никаких эмоций. Когда Клавдий взял ее руку и нежно поцеловал, Юлия посмотрела на него, и ее щеки покраснели. Децим весь напрягся, ожидая взрыва. Он видел, как глаза дочери наполнились слезами, и знал, что она могла выкинуть на глазах всех присутствующих какую–нибудь глупость.
В храме царила тишина, и только мраморные идолы, казалось, свысока следили за всем происходящим. Лицо Марка застыло в мрачной маске, лишь его темные глаза блестели. Он долго и упорно выступал против этого брака. Он даже предлагал коемптио, или откуп за невесту, после чего можно было бы оформить развод. Но Децим и слышать об этом не хотел.
— Ты не посмеешь обращаться к Клавдию с подобным предложением и позорить всю нашу семью! Неужели ты не подумал, что ждет твою сестру в будущем после такого развода? При всей красоте и жизнерадостности, Юлия пуста, эгоистична и капризна. При таком характере с ней ни один мужчина не уживется. Или пример Аррии тебя ничему не научил?
Марк взорвался в гневе:
— Между Юлией и Аррией нет ничего общего.
— Если она сочетается нерасторжимым браком, конфарратио, с человеком, подобным Клавдию, то уже точно не станет такой, как Аррия.
— Ты так сомневаешься в собственной дочери?
— Я люблю ее больше собственной жизни, но при этом не закрываю глаза на ее недостатки, — Децим печально покачал головой. Он знал, что, если пользоваться красотой в корыстных целях, она быстро увядает, а обаяние Юлии было средством для манипуляций. Марк видел в своей сестре только то, что хотел видеть, — жизнерадостного и капризного ребенка. Он не понимал, какой она может стать, если предоставить ей свободу выбора. С другой стороны, если у нее будет достойный муж, Юлия может стать такой же зрелой женщиной, как ее мать.
Юлии нужны были стабильность и четкое направление в жизни. Клавдий Флакк мог дать и то и другое. Да, Децим понимал, что Флакк вовсе не был предметом дум и вожделений молоденьких девушек, но он обладал более важными качествами: чувством чести и долга, в том числе и семейного. Децим хотел обеспечить своей дочери достойное будущее, и никакие возражения темпераментного сына его не переубедят. Абсолютная свобода может быть только деструктивной. Когда–нибудь и сын, и дочь поймут это и простят его.
Децим увидел, как его дочь приподняла голову и смело улыбнулась Клавдию. Отец почувствовал гордость и облегчение. Вероятно, Юлия все же начинала понимать, за какого хорошего человека только что вышла замуж, и, возможно, процесс привыкания к новой жизни у нее пройдет гораздо легче, чем все ожидали. Нетрудно было увидеть, что Флакк ее очень любит. Наверное, она все же не так глупа, как он того опасался. Децим слегка сжал руку Фебы, удовлетворенно наблюдая за тем, как Юлия перед священнослужителями вступает в традиционный союз, конфарратио, который нельзя было расторгнуть и который будет длиться до самой смерти. Его глаза наполнились слезами, поскольку он вспомнил день своей собственной свадьбы и то чувство любви, которое он испытывал к своей напуганной невесте. Он по–прежнему любил свою жену.
Когда после церемонии гости обступили молодых и стали их поздравлять, Юлию первой обняла Октавия. Голоса гостей эхом разносились по священному залу храма. Жрецы подошли к Дециму, который заплатил им и взял документ, подтверждающий законность брака. Феба дала им несколько монет и попросила возжечь курения и принести жертву, чтобы благословить этот брак. Децим был щедр, и жрецы обещали все исполнить. Затем служители пошли своей дорогой, в мешочках у них звенели монеты.
Децим не без некоторой боли смотрел, как его прекрасная юная дочь принимает от гостей поздравления и добрые пожелания. После сегодняшнего пира Клавдий увезет ее в небольшое путешествие. Через несколько недель он планировал увезти ее в свое имение в Капуе, где они и собирались жить. Децим лишний раз убедился в том, что все это будет дочери только во благо. В том уединенном и тихом месте Юлия будет вдалеке от пагубного влияния таких людей, как Октавия и Аррия с их современными идеями о независимости и свободной любви. Да и от Марка она будет находиться подальше.
Но… как же ему самому будет не хватать его единственной дочери.
— Ну, вот и все, — тихо сказала Феба, улыбаясь ему сквозь слезы. — Все битвы позади, и война закончилась победой. Думаю, у них все будет хорошо. Ты сделал для нее все, что мог. Когда–нибудь она будет тебе за это благодарна.
Они присоединились к гостям и вышли из храма на солнечный свет. Клавдий помог Юлии усесться в украшенный цветами паланкин. Децим не сомневался в том, что Клавдий будет внимательным и терпеливым мужем. Он смотрел, как Клавдий сел рядом и взял Юлию за руку. Было видно, что он преклоняется перед ней, и все же она выглядела такой юной, такой беззащитной.
Когда процессия медленно двигалась по переполненным улицам Рима, люди что–то кричали молодоженам. Некоторые дурно воспитанные молодые люди выкрикивали какие–то непристойности, от которых у Фебы, сидевшей рядом с Децимом, краснели щеки. От распущенного и порой просто непристойного поведения горожан в жизни Фебу защищали высокие стены, мимо которых они проезжали и которые находились от нее на расстоянии вытянутой руки.
Дециму не терпелось оказаться в тишине, за городом. Он хотел поскорее добраться до чистой голубой воды Эгейского моря. Он хотел поскорее добраться до холмов, где располагался его дом. Рим был ему невыносим.
Феба сидела рядом, под навесом, прижавшись к нему. Сколько лет они прожили вместе, а он по–прежнему испытывал к своей жене сильное влечение, хотя его уже начинали угнетать мысли о смерти, а та боль, которая поначалу появлялась лишь периодически, теперь стала его постоянным спутником. Он взял руку жены и продел свои пальцы между ее пальцами. Она улыбнулась ему. Знает ли она о том, что знает он, — что его болезнь прогрессирует?
Гости собрались на брачный пир в триклинии. Гостей Децим пригласил не очень много — больше, чем граций, но не больше, чем муз. Феба позаботилась о том, чтобы украсить место праздника обильным количеством ярких ароматных цветов. Децим не разделял ее убежденности в том, что благоухание цветов нейтрализует копоть светильников, а также воздействие вина, которое сегодня будет литься рекой. Он устал, потому что постоянная боль истощала его силы. Приторный запах цветов вызывал у него тошноту.
Клавдий и Юлия сняли обувь и уселись на самые почетные места, а все остальные расселись вокруг них. Наклонившись к невесте, Клавдий о чем–то тихо ей говорил. Она покраснела. После того как свадебная церемония закончилась, Юлия, как всем казалось, выглядела лучше.
Децим надеялся, что у них быстро появятся дети. С ребенком на руках Юлия быстрее станет примерной римской женой. Она будет заботиться о доме и станет такой хозяйкой, какой ее воспитывала Феба. Ее мысли будут заняты образованием детей и заботой о семье, а не зрелищами и развратными сплетнями.
![Франсин Риверс - Царевич[The Prince]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
![Франсин Риверс - Царевич[The Prince]](/uploads/posts/books/270221/270221.jpg)